Типологическая модель Б.С.Братуся
доктор психологических наук Меджидова С.М.
Братусь Б.С. (2) описывает внешние проявления типов личности, характерные для русской, советской, западной и перестроечной культур. Автор пишет, что для русского человека было характерным проявление таких черт характера, как жалостливость, милосердие, сострадание к униженным, возвышенный идеализм, религиозность. Иные черты характера формировались у советского человека: классовый подход, нетерпимость к врагам, принципиальность, грубый материализм и воинствующий атеизм. Эти внешние различия автор обосновывает внутренними различиями. В качестве важнейшей характеристики личности автор выдвигает отношение к другому человеку, к другим людям, и соответственно, к самому себе. Правда, при этом автор не обосновывает, почему отношение к другому человеку является важнейшей характеристикой личности.
Исходя из доминирующего способа отношения к себе и другому человеку, автор выдвигает четыре принципиально разных уровня в структуре личности.
Первый уровень – эгоцентрический. Он определяется преимущественным стремлением к собственному удобству, выгоде, престижу. Отношение к себе здесь как к единице, самоценности, а отношение к другим сугубо потребительское.
Второй уровень – группоцентрический. Человек, тяготеющий к этому уровню, идентифицирует себя с какойлибо группой и отношение его к другим людям тесно зависит от того, входят ли эти другие в его группу или нет. Группы при этом могут быть самыми разными.
Третий уровень - просоциальный или гуманистический. Для человека, который достигает этого уровня, отношение к другому уже не определяется тем лишь – принадлежит он к определенной группе или нет. За каждым человеком подразумевается самоценность и равенство его в отношении прав, свобод и обязанностей. Только с этого уровня, считает автор, можно говорить о нравственности, только здесь начинает выполняться старое «золотое правило» этики – поступай с другими так, как ты бы хотел, что-бы поступали с тобой.
А в предыдущих стадиях речь о нравственности не идет, хотя можно, разумеется, говорить о морали – эгоцентрической или групповой, корпоративной.
Четвертый уровень – духовный или эсхатологический. На этом уровне человек начинает осознавать и смотреть на себя и другого не как на конечные и смертные существа, но как на существа особого рода, связанные, подобные, соотносимые с духовным миром. Как на существа, жизнь которых не кончается вместе с концом жизни земной. Это уровень, в рамках которого решаются субъективные отношения человека с Богом, устанавливается личная формула связи с Ним. На этом уровне приходит понимание божественной ценности человека.
Кроме этих уровней автор выделяет степень присвоенности тех или иных смысловых содержаний и мотивационных устремлений, принадлежащих разным уровням. Он выделяет неустойчивые смысловые содержания, устойчивые и генерализованные смыслы жизни, которые являются ценностными ориентирами личности. Поэтому один и тот же уровень в зависимости от степени присвоенности смысловых содержаний может иметь разное проявление.
Автор допускает, что все четыре уровня присутствуют в каждом человеке и в какието моменты, хотя бы эпизодом, ситуативно побеждает один уровень, а в какие-то – другой. Однако вполне можно говорить и о некотором типичном для данного человека профиле, типичном устремлении. Автор допускает как подъем по этим уровням, так и опускание, даже с самого высокого уровня.
Исходя из вышеописанных уровней, автор рассматривает различия человека русской, западной, советской и перестроечной культур.
«Русская культура при всех ее издержках стремилась к образованию и реализации в человеке духовного, эсхатологического уровня как главного и определяющего его нравственный облик. Любое дело, что-бы быть признанным, благим, нужным, должно было быть оправдано, соотнесено с христианским намерением. Все остальные деяния рассматривались как зло.
Советская культура формировала группоцентрический тип личности. Главными были класс, партия, коммунистическое общество, а все, что вокруг – враги, против которых возможны любые средства борьбы.
Западная культура выносила в себе просоциальную, гуманистическую ориентацию. Стремление в идеале нести благо всем людям, человечеству в целом» (2, с.162).
Автор несколько идеализирует западную культуру. Он считает, что раз это правовое государство, то в нем все служило человеку, каждый был защищен и понятия чести, справедливости и закона стали в этом обществе основополагающими. Но серьезная необходимость в праве может возникнуть именно в обществе, где преобладают люди первого уровня – эгоисты, потребители. Для регуляции взаимоотношений между ними и необходимо право. Необходимость в жестком правовом поле отпадает, если основополагающим типом личности является гуманистический, т.е. уступчивый, неконкурентный, заботящийся о других.
Тип личности перестроечной эпохи автор обозначает как переходное потребностно-мотивационное состояние. Человек в подобном состоянии может еще сказать о том, чего он хочет, но не о том, что именно ему действительно потребно. Данный человек еще по инерции сохраняет в себе группоцентристские тенденции, оставшиеся от советского человека и пытается их трансформировать в другие группоцентристские (объединение по национальному, религиозному признакам)
«В истории двадцатого века были две большие группоцентристские ориентации – коммунизм и фашизм. Ныне две эти ветви, первоначально как бы враждебные, соединились – на сцену вышли красно-коричневые» (2, с.168).
|